Автор оригинала статьи — Charles H. Smith, Ph.D., Western Kentucky University.

* Перепечатано дословно из документа «Охрана окружающей среды 30 (3): 215-218» (сентябрь 2003 года).

Исходная нумерация страниц указана в двойных скобках.

[[p. 215]] Многие специалисты считают изучение истории пустой тратой времени. Я могу понять это чувство, когда исследования проводятся довольно автоматически и в значительной степени без учета возможной социальной цензуры, но там, где социальные силы непосредственно усложняют повестку дня, есть основания для более открытого мышления. Незнание прошлого побуждает изобретать велосипед; не только в отношении конкретной теории или модели, которые были разработаны в некоторые эпохи, но не полностью протестированы, но и в более общих допущения, которые могут выходить за приделы научных вопросов. Между тем, в большинстве областей знаний постоянно предпринимаются попытки повторного изобретения; и многие из этих теорий или исследовательских парадигм могут стать устаревшими или застойными. Но также часто эволюция общества может породить новую повестку дня, в том числе требующую совершенно новых перспектив. Движение за биоразнообразие последних пятнадцати лет является хорошим примером таких сил в действии. Рост человеческого населения стал настоящей проверкой способности нашей планеты к самообновлению. Это импульс, который вызвал отход экологов и проектировщиков от одновидовой и внутринациональной формы управления и побудил сосредоточиться на крупномасштабном, междисциплинарном понимании социально-природных процессов в работе.

К сожалению, крупномасштабные договоренности не всегда так легко подделать. Тем не менее, иногда это помогает проявлять наши умственные способности, пересматривая труды великих умов прошлого. Возьмем, к примеру, британского натуралиста Альфреда Рассела Уоллеса (1823-1913), наиболее известного как со-первооткрыватель принципа естественного отбора, а также одного из самых преданных социальных критиков и теоретиков конца девятнадцатого века, и преданного защитника прав среднестатистического гражданина (Smith 1998-; Raby 2001; Shermer 2002). Уоллесу удалось сформировать целостное представление о человеке и обществе, которое также учитывало проблемы охраны природы, и для этого его работу можно рассматривать как модель, предлагающую рамки, благодаря которым могут быть сбалансированы научные и социальные цели сегодняшних планировщиков.

Уоллес никогда не боялся применить свой блестящий аналитический ум в любом направлении, которое он считал нужным: в дополнение к биологическим предметам, к этнографии, гляциологии, геологии и экзобиологии в области науки, а также к землеустройству, экономике, этике и реформе институтов в плоскости социальных исследований. Этот двойной аспект интеллектуальной личности Уоллеса появился в начале его жизни и оставался сильным на протяжении всей жизни. Следует отметить два особенно важных ранних влияния Уоллеса: его воздействие на социалистические утопические идеалы Оуена в подростковом возрасте и его последующий опыт в качестве геодезиста. Последнее занятие познакомило его как с естественным миром, так и с испытаниями и невзгодами, связанными с занятием и владением землей. В зрелом возрасте Уоллес стал тем, кого мы могли бы называть «социалистом-либертарианцем». Он особенно критикует различные правительственные программы, которые, по его мнению, являются дискриминационными в пользу привилегированных классов. Действующее правительство, на его взгляд, должно стремиться предоставить своим живым избирателям полные права доступа ко всем услугам и основным ресурсам. Как представляется, его идеалом было то, что после удовлетворения основных потребностей как можно большего числа людей накопленный досуг и свободное время можно было бы посвятить самоанализу и самосовершенствованию, и тем самым способствовать постоянной моральной/этической эволюции как на индивидуальном, так и на общественном уровнях.

Место Уоллеса в истории охранения природы было сильно недооценено, отчасти потому, что его вклад в эту тему был очень расплывчатым. Тем не менее, его труды о тропической природе, включая чрезвычайно успешный Малайский архипелаг (Уоллес, 1869), вдохновили целое поколение натуралистов, не говоря уже о художниках и писателях, и тысячах обычных людей. Особенно важными в этом отношении были его новаторские исследования по двум ныне известным иконам охраны природы –  орангутангу и райским птицам, а также то, как он использовал свои знания из первых рук о природном мире для поддержки развития теории естественного отбора. Он также был одним из самых плодовитых коллекционеров в истории, что самым непосредственным образом заметно повысило нашу осведомленность о тропическом разнообразии. И, хотя сохранение природы не было его главным делом, [[p. 216]] сроком более пятидесяти лет, простирающийся почти вплоть до своей смерти в 1913 году (Уоллес 1910), он время от времени работал над различными вопросами, касающимися исчезновения видов и утраты естественных мест обитания. Яркие примеры можно найти в таких сочинениях: Уоллес (1863), Тропическая природа и Другие эссе (Уоллес 1878a), Жизнь на острове (Уоллес 1880a), 1885 обращении к национализации земли общества (Уоллес 1885), Дарвинизм (Уоллес 1889), а заключительную главу (‘Грабеж Земли’) Замечательного века (Уоллес, 1898).

Менее известно, что многие социальные труды Уоллеса также поддерживали программы, связанные с охраной природы, хотя иногда эти идеи передавались между строк. Например, его необычайная позиция, что технологически простодушные аборигены ни в интеллекте, ни в моральной сфере не уступают людям западной цивилизации, позволило ему распространить этическую линию о гуманном обращении к ним и защите. Последняя часть одного из его поздних эссе (Wallace 1906, p. 182), например, связывается с самыми трогательными осуждениями колониальной эксплуатации:

«В течение почти двенадцати лет я путешествовал и жил в основном среди нецивилизованных или полностью диких рас, и я убедился, что все они обладают хорошими качествами, некоторые из них в очень значительной степени. И что во всех великих характеристиках человечества они удивительно похожи на нас. Некоторые из них, особенно среди коричневых полинезийцев, объявлены многочисленными независимыми и непредвзятыми наблюдателями, как физически, морально и интеллектуально равными нам, если не превосходящими нас. И мне всегда казалось одним из главных Позоров нашей цивилизации, что эти прекрасные люди ни в одном случае не были защищены от осквернения пороками и глупостями наших более деградировавших классов, и не получили возможности развить свой собственный общественно-политический строй по совету наших лучших и мудрейших людей и не получили защиты от наших всемирных сил. Это был бы действительно достойный трофей нашей цивилизации. То, что мы на самом деле сделали и оставили невыполненным, привело к деградации и продолжительному уничтожению столь прекрасного народа, является одной из самых жалких его трагедий.»

Этика, по сути, легла в основу большинства социальных трудов Уоллеса, которые отражали большую часть прогрессивных идей Оуэна и теорий социальной экономики Джона Стюарта Милля. Как и Милль, он особенно открыто говорил о правах человека в контексте сохранения земель и реформ, например, поддерживая в своей книге «национализацию земель» (Уоллес 1882) создание зеленых поясов, защиту исторических памятников и сельских общин, а также более просвещенный подход к защите ландшафта и микроклимата от горных работ. Его трудов по сохранению обычных предметов были на самом деле сравнительно мало, хотя в книге Уоллес (1872) он выдвинул экономическую стратегию по использованию земель в области парка Виктория в Лондоне, и (1878b) наметил новые мероприятия плана для сохранения леса Эппинг (Epping Forest ) пока искалась позиция для урочище Суперинтенданта (Superintendent). Вместо этого, отправной точкой Уоллеса стало понятие, что каждый должен иметь право на доступ к земле и, как следствие, что люди не должны иметь прав распоряжаться ней как приватной собственностью.

«Нет другого естественного и универсального источника частной собственности, кроме того, что каждый человек имеет право на производство своего собственного труда; и, следовательно, поскольку земля не производится человеком, она не может справедливо стать частной собственностью.»(Wallace 1883, p. 359)

Уоллес считал, что государственная опека над землей предотвратит ее чрезмерную эксплуатацию и деградацию:

«Единственными случаями, когда правительство будет иметь неограниченное право распоряжение всей Землей, будут случаи общин, пустошей и незакрытых участков в целом. Наряду с другой земельной собственностью она, конечно, попадет к государству, в свое время… Некоторые могут, и, вероятно, будут хранить как общую землю в бессрочном пользовании, для использования в качестве арендаторов, и отдыха в целом. Там, где преобладают обширные участки болот, пустошей и гор, как и во многих частях Ирландии, рекультивация некоторых из них может поощряться предоставлением определенных частей без арендной платы в течение определенного периода времени, а затем при низкой арендной плате за землю, при условии ограждения и культивации.'(Wallace 1880b, p. 726)

[[p. 217]] Несмотря на его большую репутацию как полевого биолога, я считаю, что это больше к основному видению Уоллеса развивающегося общества, чем к его чисто биологическому вкладу, к которому консерваторы сегодня могли бы наиболее плодотворно обратиться за вдохновением. Хотя Уоллес и был самопровозглашенным «радикалом», он отнюдь не был подстрекателем, выступавшим за предложения о реформе, которые не наказывали бы неумело коррумпированную или бесчувственную революцию и не поддерживали бы ее экономическую дестабилизацию. Его программа национализации земли была задумана не просто как политический мост к социализму; например, в работах также освещаются средства, с помощью которых можно было бы разрабатывать минеральные и биологические ресурсы таким образом, чтобы защитить их от неосторожных спекуляций и чрезмерной эксплуатации. В дни Уоллеса был поставлен вопрос о том, как крупные земельные владения могут быть отчуждены без обращения к государственным выкупам, которые могут обанкротить страну. Уоллес считал, что он решил эту проблему, предложив крупным землевладельцам получать компенсацию в виде прекращаемых аннуитетов, которые в будущем будут выплачиваться только двум или трем поколениям, что даст им и их потомкам (и нации в целом) время приспособиться к изменениям. Сегодня общество сталкивается с проблемами эксплуатации ресурсов, которые не являются полностью различными и которые могут решаться параллельно. Уоллес хотел обеспечить здоровую сельскую экономику своими усилиями благодаря национализации. В наше время проблема сохранения больше затрагивает местные виды, чем одомашненные, но решение всех связанных с этим вопросов, все еще начинается с того, кто «владеет» землей и какое давление может быть оказано на такие эгоистичные действия. С учетом того, что время и цели изменились, не исключено, что некоторые из планов Уоллеса по использованию срочных аннуитетов и других устройств для поддержки формата превращения в аренду на самом деле могут предложить возможности, например, сохранение земли для коридора проектов, или компенсации правительствам государств Третьего мира от неправительственных организаций нацелено на сохранение естественного состояния некоторых «горячих точек». Как заявил Уоллес в 1880 году, ссылаясь на свое отношение к ирландской земельной проблеме того времени: «Изложенные принципы имеют универсальное применение, но время и способ применения таких принципов следует определять их целесообразностью» (Wallace 1880b, p. 736).

Большинство проблем в конечном счете решаются путем их преодоления. Одна вещь, которую я нахожу особенно свежей в видении Уоллеса, заключается в том, что он, кажется, пришел к логически последовательному пониманию общего пути самосовершенствования человека, как в отношении себя, так и в том, как это может быть отражено в экологически прогнозируемых побуждениях. Мы могли бы сделать хуже, чем время от времени возвращаться к таким мыслям, поскольку проницательные оценки как краткосрочных, так и долгосрочных социальных целей будут все чаще становиться приоритетными соображениями, если мы рассчитываем добиться успеха наших природоохранных инициатив.