Оригинал доступен по ссылке webfiles.uci.edu

Противоречие является константой для исследователя памяти Элизабет Лофтус, недавно обосновавшейся в Калифорнийском университете в Ирвайне.

ЭМИ УИЛСОН
Реестр округа Ориндж

Для дополнительной информации о жизни и работе Элизабет Лофтус:

«Свидетель защиты: обвиняемый, очевидец и эксперт, хранящий память о проведении судебного разбирательства» Элизабет Лофтус и Кэтрин Кетчем (St. Martin’s Press, 1991).
«Злоупотребление невиновностью: дело Макмартина о дошкольном возрасте» Пола Эберли, Пола и Ширли Эберли (Prometheus Books, 1993).
«Миф о подавленной памяти: ложные воспоминания и обвинения в сексуальном насилии» д-ра Элизабет Лофтус и Кэтрин Кетчем (St. Martin’s Press, 1994).
Чтобы найти полный текст статей, написанных Лофтус, а также прочитать «Кто насиловал Джейн Доу» (ее статью из «Skeptical Inquirer») перейдите сюда.
Чтобы узнать больше об истории о подавленных воспоминаниях:
«Создание монстров: ложные воспоминания, психотерапия и сексуальная истерия» Ричарда Офше и Этана Уоттерса (Нью-Йорк: Scribner’s, 1994).
«Возвращение фурии – расследование обстоятельств терапии по восстановлению памяти» Холлиды Уэйкфилд и Ральф Андервейджер (Перу, Иллинойс: Open Court Publishing Co., 1994).
«Бредовые иллюзии терапии: миф о бессознательном и эксплуатация современных  немного тревожных» Итан Уоттерс и Ричард Офше (Simon and Schuster, 1999).
Чтобы прочитать об альтернативной точке зрения по поводу восстановленных воспоминаний:
«Незакрепленные воспоминания: правдивые истории травматических воспоминаний, бюро находок» врача Леноры Терр, (Basic Books, 1994).
Чтобы узнать, как работает память:
«Семь грехов памяти: как ум забывает и как помнит» Даниэля Л. Шахтэра (Houghton Mifflin Co., 2001).
Узнайте больше о Фонде синдрома ложной памяти здесь.
Чтобы узнать об альтернативной точке зрения перейдите сюда.

Академики могут спорить о чем угодно. Это нормально. Это то, за что, кроме прочего, им платят.

Они также могут пойти на войну. Но это уже кое-что совсем другое.

На войне есть жертвы. Плюс она плодит гладиаторов.

Элизабет Лофтус – когнитивный психолог, чьи исследовательские работы на тему памяти настолько глубоки, настолько широки и настолько высоко ценятся, что апрельский выпуск «Review of General Psychology» поставил ее на 58-е место среди 100 лучших психологов ХХ века. Она самая высокопоставленная женщина в списке. Она также является одним из 25 психологов, наиболее часто цитируемых в учебниках по психологии. При этом она вызывает острую дискуссию.

В течение трех десятилетий она активно участвовала в дискуссиях. Ее убеждение в том, что память очень податлива и восприимчива ко всем видам засорения, обсуждалось некоторое время, пока она не доказала в лаборатории в 1970-х и 80-х годах, что была права.

Затем, просто когда ей стало скучно, сразу после терапии появилось множество новых случаев, которые утверждали, что воспоминания о травмирующих событиях – ужасающих и обычно сексуального характера – могут проистекать из глубокого детства, а затем – как Иона, выплюнутый китом, прежде проглоченный и потом возрожденный – оказаться абсолютно невредимыми.

Лофтус сказала: «Я так не считаю».

Итак, «Войны Памяти» – как их называют «Science News» и «Psychology Today» – начались. Они противопоставляют одну группу психологов другой: тех, кто говорит, что «восстановленные» воспоминания (особенно о сексуальном насилии) являются правдивыми, и что им всегда следует верить, и тех, кто говорит, что такие воспоминания, вероятно, внедрены терапевтами, которые возятся с чем-то, чего не понимают; как результат – воспоминания, в которые без подтверждения фактами нельзя или не следует верить.

Лофтус – лидер и беззастенчивый громоотвод последней группы, которая потеряла много первых сражений в 1990-х, но в последнее время победила во многих, особенно в зале суда.

Это война, на которой она рада сражаться профессионально и публично. В более чем 250 случаях она давала показания на стороне защиты, утверждая, что памяти нельзя доверять.

Но осенью 1999 года война, которая всегда была для нее личной, обернулась лично против нее. Это ее почти сломило.

В конце концов, это заставило ее покинуть дом, в котором она жила 28 лет, и университет, которому она отдала свою жизнь. Это заставило ее покинуть свой Клуб «Завтрак». Это заставило ее смотреть все эти фильмы об обиженных женщинах по Lifetime Television.

Это заставило ее прибыть в Калифорнийский университет в Ирвайне, который сделал ее безумно счастливой.

И если вы считаете, что ранее она была полна решимости выиграть эту войну, то вы должны увидеть ее сейчас.

Обобщая сказанное, это история о том, как самая влиятельная женщина-психолог прошлого века прибыла в округ Ориндж, и о том, что она привезла с собой.

Менее чем через месяц на своей новой работе в Ирвайне, в ее офисе оказывается команда «NBC Nightly News». Далее по коридору, ожидая своей очереди, люди с канала Discovery. Звонок от CNN в 2 часа дня…

Она абсолютно спокойна, цитирует собственное исследование и эффектно объясняет то, как искажается память, особенно воспоминание о преступлении.

Звонит телефон.

«Почему люди лгут в таких случаях?» – повторяет она в трубку. «Я могу догадаться, но я не специалист по лжи. Вам потребуется найти себе другого психолога».

Репортер «Baltimore Sun» переосмысливает свое мнение и задает другой вопрос. Она начинает объяснять, в чем она является экспертом. Что такое рыхлость памяти, как та может приспособиться к новой информации и сделать ее своей; как ее можно одурачить; как ее можно сочинить; как она может излагать с уверенностью, эмоциями и в деталях, но по-прежнему ошибаться.

Она, исследование за исследованием, доказывала, что разум не является каким-то устройством для видеозаписи, на точность и ясность которого мы можем рассчитывать. Она показала, что память очень восприимчива к соблазнению внушением. То, что мы помним, окрашено тем: что мы ожидаем увидеть; что нам сказали, что мы видели; что мы хотим видеть; что нас просят увидеть.

Она буквально убедила испытуемых в лаборатории, что они видели амбары на бесплодных полях. Она убедила подростков и детей старшего возраста, что те потерялись в торговом центре, когда были маленькими. После убеждения они в самом деле расписывали запомнившиеся детали дня, которого никогда не было.

Самое замечательное в Элизабет Лофтус так это то, что она расскажет вам почти все, о чем вы попросите. Пара дней – и вы в курсе, что один парень бросил ее однажды, потому что она использовала не ту туалетную бумагу. Или в курсе того, как после написания книги о подавленной памяти, она получила несколько угроз расправы и попыталась научиться пользоваться пистолетом, но «это не то, как я хотела жить», пусть даже мишень с тренировочного полигона в ее офисе и говорит, что она с 44-ым «на ты».

Вы знаете, что она не может вспомнить многого о своей матери, хотя, о Боже, она бы это хотела. Вы также знаете, что к ней однажды приставала ее няня, но в ретроспективе это было не такое уж и большое дело, учитывая, что ее мать утонула, когда ей было 14 лет.

Вы знаете, что она разведена (довольно мирным путем), но искренне гордится тем, что была замужем в течение 23 лет. А также то, что она не считает себя феминисткой, хотя и получила докторскую степень в Стэнфорде в 1970 году, когда многие феминистки всего лишь говорили о том, что собирались сделать со своей жизнью.

Вам становится известно, что ее отшлепала газетой женщина, которая села рядом с ней в самолет, и что однажды Глория Стайнем взялась за ручку, чтобы объяснить, насколько Лофтус во всем ошибалась.

Вам становится известно, что однажды она попросила одинокого мужчину в Fern Bar в Лос-Анджелесе присоединиться к большой группе своих друзей за ужином. Тот оказался бывшим заключенным, носившим на лодыжке браслет, который осуществлял постоянный контроль. Она была разочарована, что по этой причине он стал ей безынтересным.

Затем она объяснит вам обычными словами – так как у вас за душой нет степени доктора философии, 46-страничного резюме, четырех почетных степеней и 19 написанных вами книг – как память работает и как она не работает. Она будет смеяться, когда добавит, что ее первое воспоминание принадлежит тем временам, когда ей было 8 лет – что смехотворно поздно для первого воспоминания.

Она расскажет вам, как она помогла многим людям, которые вам не нравятся. Таким, как Тед Банди, О.Дж. Симпсон, хиллсайдским душителям, работникам дошкольного учреждения Макмартин и почти всем родителям, которых обвинили в инцесте, о котором те внезапно вспомнили в кабинете терапевта.

Она скажет вам, что зарабатывает 400 долларов в час просто для того, чтобы объяснить свою теорию 12 людям одновременно.

И как это заставляет ее чувствовать себя Робин Гудом.

У Лофтус все началось с желания исследовать то, каким образом была организована информация в долговременной памяти.

«Это была весьма теоретическая фигня, так что я и пять других людей позаботились об этом. Однажды я просто решила, что хочу что-то более прикладное, чем вот это вот. Я спросила себя: “О чем именно я рассказываю на вечеринках, когда нет никакого вознаграждения, кроме как того, что мне это интересно?” Мой ответ: всякая законная ерунда».

Она поняла, что ей необходим грант для изучения такого, поэтому она позвонила кому-то, кого она знала, в министерстве транспорта США, и ей сказали: «Деньги есть в том случае, если вы хотите изучать дорожно-транспортные происшествия».

Она начала с вопроса о том, как мы помним дорожно-транспортные происшествия. В 1974 году она обнародовала свои открытия в «Psychology Today», и довольно скоро в стране не было адвоката, который бы не знал ее имени.

Это устраивало Лофтус. К своему большому удивлению, она обнаружила, что помощь в свершении правосудия делает ее счастливее, чем что-либо, что она когда-нибудь делала.

Прокуроры не очень ее любили. Один назвал ее подстилкой.

В 1976 году ее попросили дать показания в пользу Теда Банди, обвиняемого в череде убийств. Она просто была тем молодым ученым, который верил, что «наука – для всех. Воспоминания – это не явная улика. Доказательств должно быть больше».

Она взялась за это задание. Банди все равно был осужден.

Она продолжала давать показания, пробивая серьезную брешь в опоре очевидцев. Она произнесла бесчисленные речи в любой манере правоохранительных органов. Она выступала в юридических школах и отвечала на бесконечные запросы средств массовой информации.

В 1988 году ее попросили прийти на помощь Джону Демьянюку, бывшему автомеханику из Огайо, которого выжившие в концентрационном лагере обвинили в том, что он нацистский «Треблинский мясник», злобный садист, которого они знали как Ивана Грозного.

Будучи рожденной от дочери родителей, которые были евреями восточноевропейского происхождения, Лофтус испытывала затруднения с тем, что делать с Демьянюком. Она ознакомилась с уликами против него и спросила свою семью, как поступить.

Она была уверена в том, что ей говорили ее исследования. «Я чувствовала, что должна была это сделать, чтобы быть последовательной. Затем Эмерсон спас меня, когда он написал: “Тупая последовательность – это призрак маленьких умов”».

Затем Лофтус нашла идеальное решение: она скажет им «нет», но найдет эксперта, который будет давать показания нужным образом. Она даже полетела в Израиль, чтобы на это посмотреть.

Как бы то ни было, Демьянюк был признан виновным.

Верила ли Лофтус, что он был Иваном Грозным?

«Конечно же нет».

«Вплоть до (1990 года) я была просто свидетельницей, – говорит Лофтус, – и некоторые прокуроры не очень-то меня любили. Потом появились эти подавленные воспоминания, и я почувствовала прилив энергии, а потом меня ненавидели множество новых людей, которые никогда не слышали обо мне раньше».

Они не слышали о ней, но слышали о Фрейде.

Это ведь его слово – подавление (идея о том, что мы можем скрывать кое-что от себя в своем подсознании), прицепившееся, когда общественности было предложено ослепительное множество давних родительских отклонений – начиная где-то с того времени, когда Розанна Барр рассказала журналу «People» в 1991 году, что она, по всей видимости, жертва инцеста.

Для Элизабет Лофтус все началось летом за год до этого – когда позвонил адвокат калифорнийца по имени Джордж Франклин. Франклина обвиняла его же взрослая дочь в убийстве ее лучшей подруги, когда девочкам было по 6 лет. Единственным доказательством, которое было у обвинения – это недавно обнаруженные воспоминания Эйлин Франклин о преступлении, которые обнаружились во время ее собственной терапии (позже она будет обвинять своего отца в новых убийствах, о которых вспомнит).

Если другие люди взывали к Фрейду, что ж, она тоже могла бы. Лофтус возвратилась и прочесала Фрейда, а также все, когда-либо написанное о том, что именно мы предаем забвению и как именно мы это предаем забвению. Желая узнать больше, она все еще была сбита с толку. Как изучать что-то, не зная, существует ли предмет изучения?

Она давала свидетельские показания о внушении, произошедшем после события и об ущербе, который наносят памяти годы. Но данные показания не помогли Джорджу Франклину уйти от осуждения в убийстве.

Мяч просто продолжал катиться. Частично в силу более открытого обсуждения и признания насилия над детьми терапевты начали сообщать о многих припомненных инцестах.

Лофтус, конечно, считает, что сексуальное насилие над детьми случается. Но она также непоколебима в том, что в качестве памяти, «оно хранится в обычных условиях и со временем может разрушаться». Это может быть воспоминание, к которому возвращаются не часто, говорит она, и помнить его может быть больно, но оно не есть чем-то новым, что субъект с удивлением обнаруживает и исследует.

Она считала, что насилие в основном является событием, которое дети не забывают, –  это не подавление. Лофтус отметила, что случаи, о которых она слышала, были, кроме всего прочего, результатом поощренной выдумки, который заставил ее быть настроенной весьма критически по отношению к терапевтам.

Семьи были разрушены и нуждались в помощи.

Элизабет Лофтус –  крайне чувствительная к разрушению семей – была нужной им женщиной.

«Никто больше не говорит, что память непогрешима», – сообщает Робин Фивуш, профессор психологии в Университете Эмори. «Лофтус проделала огромную и отличную работу, чтобы продемонстрировать, что вы можете внести в память ошибку».

Но «прения в психологическом сообществе основываются на том, является ли подавленная память, как предполагает Бет, просто продолжением и развитием данной ошибки или, как полагают многие другие, она является принципиально другим моментом».

Лофтус вызывает критику, потому что у нее очень сильная, однозначная позиция.

«Она стояла на своем задолго до того, как было проведено много исследований», – сообщила Фивуш. «И хотя сейчас намного больше исследований, которые провела она и другие, остается вопрос о том, насколько распространена (выдумка). Она говорит, что невероятно легко заставить людей вспомнить вещи, которых никогда не было. Другие утверждают, что такое сделать можно, но только при определенных условиях с определенными людьми и определенными способами. В исследовании «Потерянные в торговом центре» только около 25 процентов испытуемых она смогла заставить поверить, что те были потеряны, когда им было 5 лет. Она не желает учитывать, что может существовать другой подход в работе с восстановлением воспоминаний.

«Как мы можем определить разницу между выдуманным и реальным? Вот куда должны тратиться деньги».

Джонатан Скоулер, бывший аспирант Лофтус, а сейчас научный сотрудник Университета Питтсбурга, работает над тем, что он называет «обнаруженными воспоминаниями». Хотя коллеги теперь заметно расходятся во мнении относительно происхождения определенных воспоминаний, Скоулер называет свою наставницу «впечатляющим, замечательным образцом для подражания, оказавшим огромное влияние на то, как научный подход может быть применен к реальным жизненным проблемам. Ее, как Хомского, Фрейда и Скиннера, характеризует ее готовность занять провокационную позицию».

Тем не менее, большая часть психологического сообщества убеждена (как, к примеру, Дэн Шактер, заведующий кафедрой психологии Гарвардского университета), что Лофтус – это «пионер, мотивированный принципом».

Также существуют те, кто категорически не согласен с ней и возмущен ее вмешательством.

Лофтус даже не может рассказать вам, какая часть наших воспоминаний достоверна. Она улыбается наивности данного вопроса.

«Но большую часть времени, – говорит она, – не имеет значения, правдивы ли они. Вот если вы начинаете сажать людей в тюрьму из-за их точности, тогда это имеет значение».

Осенью 1989 года Холли Рамона, неуравновешенная девушка из долины Напа, приехала учиться в Калифорнийский университет в Ирвайне. Она была булимиком и депрессировала. Она обращается к терапии. В первый день у ирвайнского терапевта – Марке Изабеллы – Рамоне и ее матери Стефани сказали, что от 70 до 80 процентов булимиков в детстве подвергались сексуальному насилию.

Во время терапии Холли, при содействии Изабеллы, начала вспоминать повторяющееся сексуальное насилие со стороны своего отца. Холли не была уверена, что воспоминания были правдивыми, и согласилась принимать амобарбитал, который, как ей сказали, был «сывороткой правды». В этом интервью, которое наблюдал психиатр Ричард Роуз из Западного медицинского центра в Анахайме, Холли пересказала свои истории о насилии, которое, по ее словам, началось когда ей было 5 лет и продолжалось до ее 16-летия.

Находясь в больнице, Холли столкнулась со своим отцом, Гари, который тогда был руководителем на винодельне Роберта Мондави и получал 500 000 долларов в год. Он все отрицал, объясняя, что не может извиняться или обращаться к терапии за то, чего не делал. Его жена развелась с ним. Истории об инцесте привели к его увольнению у Мондави. Он потерял все.

«Он так нелеп, этот процесс, из-за которого люди могут поверить в подобные вещи, – говорит Лофтус, – а затем заставляют тех действовать против себя». Выглядит так, как будто им нужно объяснение, которое будет достаточно значимо, чтобы охватить всю глубину их несчастья, – добавляет она.

«И они ищут, пока не найдут то, которое соответствует указанному описанию».

С помощью Лофтус и других людей, Гэри получил беспрецедентное право подать в суд на терапевта своей дочери, на психиатра, участвовавшего в признаниях и на больницу в Анахайме, в которой все случилось. Тогда Лофтус была одной из тех, кто убедил присяжных Напа в 1994 году, что медработники округа Ориндж создали для Холли ее воспоминания, заверили ее, что те правдивы, а затем вызвали конфронтацию, которая невосполнимо разделила семью, нанося вред всем на своем пути.

Гэри было присуждена компенсация в 475 000 долларов. Изабелла и Роуз покинули штат. Холли, которая не ответила на запрос Регистра об интервью, продолжила изучать психологию в университете Пеппердин.

Последующий судебный иск, который Холли подала против своего отца, был безоговорочно отклонен как необоснованный.

Итоговый результат: «Судебный процесс вырвал зубы у охоты на ведьм», – сообщает Мойра Джонстон, которая вела хронику истории семьи в «Призрачном свидетельстве: дело Рамоны, инцест, память и правда на суде в долине Напа» (Houghton-Mifflin, 1997).

Прокуроры, предъявляющие обвинения, начали просить больше доказательств, чем одно лишь восстановленное воспоминание, и страховые компании в сфере медицинского злоупотребления служебным положением стали менее готовыми идти в битву за врачей. Джорджа Франклина, который был заключен в тюрьму за убийство на основании единственного доказательства – того, что его дочь припомнила об убийстве, осмелел и подал апелляцию в 1995 году. Дело было прекращено в 1996 году, и сейчас Франклин свободен.

Джонстон добавляет, что судебный процесс над Рамоной был ко всему прочему «войной между двумя женщинами» (другой была психиатр из Сан-Франциско – Ленора Терр), «которые представляли разные точки зрения. Бет победила. (Другая сторона) по-прежнему ненавидит ее, потому что она дискредитировала и унизила их».

Терр отказался давать интервью для данной статьи.

Приливы продолжаются. На собрании Американской психиатрической ассоциации, проведенном в этом году, группа участников заседания определила, что противоречие в лечении восстановленной памяти сошло на нет. Но в заявлении АПА говорится: «Психиатрия по-прежнему должна помогать главным жертвам РМТ: тем, кого ложно обвиняют в отвратительных преступлениях, которых никогда не было».

Мать Элизабет Лофтус утонула, когда Элизабет было 14 лет. Элизабет вела дневник до того ужасного дня и после. Дневник открывает ребенка, который неимоверно травмирован, но верит, что однажды она перестанет скучать за своей матерью. Но она не перестала.

Это то, что, по ее убеждению, питает ее собственный трудоголизм и ее желание иногда видеть, что разрушенные семьи воссоединяются. По сей день она не может вспоминать о своей матери без слез. Лофтус, специалист по воспоминаниям, говорит, что ей трудно вспомнить многое о женщине, по которой она все еще скучает.

Несколько лет назад Лофтус сказали, что это она нашла свою мертвую мать в бассейне.

В течение 35 лет Лофтус верила, что ее тетя Перл была первой, кто увидел безжизненное тело ее матери в воде. В течение нескольких дней Лофтус искала в своей памяти доказательства, подтверждающие новую информацию. И те нашлись. Она по-новому переосмыслила все, что произошло в тот день, создав воспоминание. Сцена была воссоздана в ее уме, и в сцене присутствовала она.

Затем позвонил ее дядя, чтобы сказать, что он ошибся. Она никогда не видела свою мать мертвой.

Пять лет назад Лофтус прочитала статью психиатра Дэвида Корвина о женщине по имени Джейн Доу. Многие люди знали о Джейн Доу и в исследовательской литературе неоднократно приводили в пример ее случай, призывая его в качестве доказательства того, что воспоминания могут быть подавлены, а после – достоверно восстановлены.

Лофтус знала, что подобные случаи в сфере психологии были настолько убедительными, что такие истории существовали еще долго после того, как теории, которые они породили, остались в прошлом: тезис Бруно Беттельхейма относительно холодных матерей и развития аутизма, который основывался на ограниченной выборке; целый мир с множественными расстройствами личности развился вокруг Сибил, но это был скорее результатом книгоиздателей, чем терапии; вся психологическая концепция Фрейда основана на нескольких пациентках.

Лофтус полагала, что Джейн Доу была именно таким случаем и выводы были столь же универсальными.

История болезни Джейн Доу, написанная Корвином, рассказывала о том, как в 1984 году 6-летняя девочка была записана на видеопленку, где рассказывала об особенностях насилия со стороны матери. Мать потеряла опеку и связь с дочерью. Корвин вернулся, когда Джейн было 17 лет. По юридическим причинам Корвин, который десятилетиями использовал пленки на переговорах и семинарах, нуждался в ее разрешении использовать их и впредь. Джейн ответила, что никогда не видела пленок.

И вот Корвин снова записал Джейн на видеопленку в ее 17 лет, когда она просмотрела записи о себе 11-тилетней давности.

Пока показывают пленки, Джейн сообщает, что она ничего не помнит. Затем – и это несколько поразительно – она сообщает, что помнит. Как сказали Корвин и другие, это доказательство подавления.

Лофтус подумала, что такое звучит «неубедительно». Тем не менее, если это была правдивая история о запомнившихся издевательствах, то Лофтус хотела найти и иные доказательства насилий, помимо слов Джейн. Если это было не так, то Лофтус хотела, чтобы Доу была исключена из юридической и научной литературы.

Сначала она нашла Джейн Доу, просматривая публичные записи и подборки газет. Затем она нашла мать Джейн Доу, которая прожила 13 лет без дочери. Она нашла мачеху Джейн в продуктовом магазине. Мачеха объяснила Лофтус о борьбе за опеку над Джейн.

Лофтус сообщает сказанное мачехой: «Вот как мы, наконец, получили ее. Преступление на сексуальной почве».

Лофтус собрал много других доказательств – медицинских, а также свидетельства, взятые в то время, – которые, как она была убеждена, поставили под сомнение историю Джейн. Комментарий мачехи убедил ее в этом.

Она хотела рассказать историю с размахом, но подумала: «Кто я такая, чтобы рассказать ей, что история, которую она слышала всю свою жизнь, не была правдой?»

Она консультировалась со специалистами по этике, которые сказали ей, что женщина была достаточно взрослой, чтобы голосовать. Она могла бы поговорить с ней.

Она даже проконсультировалась с сотрудником комитета по правам человека в Вашингтонском университете. Ей высказали предпложения о том, каким образом можно задавать вопросы Джейн Доу.

Интервью так и не состоялось. Но благодаря усилиям Лофтус мать и дочь были временно воссоединены.

В сентябре 1999 года, несколько ошеломив Лофтус, которая уверена, что это было вызвано внушением других людей, Джейн Доу пожаловалась университету на вторжение Лофтус в ее частную жизнь. С 15 минутным уведомлением университет конфисковал документы Лофтус по делу и лишил ее права говорить об этом или публиковать что-либо из того, что она обнаружила.

В течение года и девяти месяцев Лофтус обвинялась в проведении исследований касательно человека без его на то разрешения. Лофтус никогда не думала об этом как об исследовании, сказала она. Это была, можно сказать, журналистика.

Действия университета сильно ударили по ней.

«Они были моей семьей, – говорит она. – Как будто меня предали мои дети. Моя работа – это то, чему я предана. Но я собиралась бросить свою работу, если не смогу опубликовать свою историю Джейн Доу».

В июле 2001 года Лофтус была официально восстановлена в прежних правах Вашингтонским университетом. Университет никогда не говорил, что это было извинением.

Она насобирала 30 000 долларов на оплату юридических услуг и достаточное количество язвительности, чтобы продержаться всю жизнь. Опубликовав историю в «Skeptical Inquirer» Лофтус с удовлетворением узнала, что «людям будет стыдно снова использовать дело Джейн Доу в суде или в газетах».

Она ни о чем не сожалеет.

За последние шесть-восемь лет поток случаев восстановления памяти приостановился. Лофтус дает показания шесть-семь раз в год, в основном это сейчас те случаи, где имеются интересные повороты. Один из них – который она взяла недавно – был связан с 60-летней женщиной, которая обвиняла своего 90-летнего отца в насилии, предположительно произошедшее полвека назад.

Лофтус и прочие, находящиеся на ее стороне, в частном порядке готовятся к следующему всплеску: случаям по восстановлению памяти, где в насилии обвиняются священники.

Имея звание заслуженного профессора в области психологии и криминологии, зарплату в 155 000 долларов в год и лабораторию, созданную в соответствии с ее требованиями (в комплекте с диваном), Лофтус не была в Ирвайне уже неделю, когда получила электронное письмо от местной пары.

Чета Каудри из Лагуна Хиллс написала ей, что их дочь Гейл была отчуждена из семьи на протяжении трех лет после того, как обвинила своих родителей, своих дядю и свою бабушку в сексуальном насилии.

Депрессия, от которой страдала их приемная дочь, была не новой, но ее обвинения, как объяснила Кэти Каудри, были расплывчатыми и были результатом недавно припомненных событий – воспоминаний, восстановленных после работы с новым терапевтом.

Лофтус написала Каудри в ответ, спросив имя терапевта.

Каудри объяснила, что ее дочь имела дело с женщиной, очень рекомендованной терапевтическим сообществом округа Ориндж, терапевтом из Ирвайна и Мишен-Вьехо.

Лофтус открыла письмо и вздрогнула.

Терапевта звали Холли Рамона.

Свяжитесь с Уилсоном по телефону (714) 796-7930 или пишите сюда [email protected]